Фильм „Млечный путь» стал новогодним хитом этого года. По счастливой случайности мне удалось заочно наблюдать за его съёмками, задолго до того как эта лента стала прицелом для моих коллег. Всё, что происходило со съёмочной группой, я чувствовала кожей. С нетерпением ждала сообщений с заповедного острова Ольхон и вместе с непосредственными участниками событий переживала шаманский обряд договора с духами перед началом съёмок, волновалась в связи с преждевременной навигацией на Байкале, замирала от страха за жизнь любимых актёров при известии о том, что лёд постоянно подтаивает и трещит… Когда прошёл слух о том, что где-то на озере машины ушли под лёд вместе с людьми, съёмочную группу доставили на базу вертолётом, чтобы не подвергать даже малейшему риску. Могу утверждать, что уже сами съёмки стали предпосылкой для киносенсации!
Кроме экстремальных моментов на байкальском льду, большому зрительскому интересу к фильму изначально способствовало то, что его продюсером стал знаменитый Алексей Кублицкий, известный по кинолегендам «Ночной дозор», «Ирония судьбы 2», «Высоцкий», а исполнителем главной мужской роли – любимец россиян и народный артист Сергей Безруков. Режиссёр «Млечного пути» – 32-летняя талантливая уроженка Иркутска Анна Матисон.
Сегодня Анна отвечает на наши вопросы.
– Ваш фильм называется «Млечный путь», как у Луиса Бунюэля. Это случайность?
– Я часто думала, почему иногда (и вовсе нередко) режиссеры выбирают для своих картин названия, которые уже использованы кем-то. А тем более, когда этот кто-то – классик Бунюэль. Но когда я сама столкнулась с этой ситуацией, то понимала, что у картины есть одно название, оно не надуманное, оно органично родилось в процессе создания сценария и отвечает сути фильма. У нас был вариант названия от продюсеров, но он не соответствовал этой сути, и нам позволили вернуться к «Млечному пути». Говорить об аналогии с фильмом Бунюэля не приходится: у нас принципиально разные жанры и темы. Есть лишь общий мотив пути, но это архетип, свойственный многим произведениям.
– Насколько вам важна ориентация на классиков кино?
– В основе образования и, часто, воспитания лежит именно классика. Это как раз мой случай. ВГИК – старейший вуз, обучение в нём проходит на базе классической школы. Хотя говорить о классике в кинематографе не совсем корректно, ведь кино – очень молодое искусство. Всего сто лет! Сравните с литературой, живописью… В исторических масштабах развития нового искусства 50 лет, например, – ничто. Мне интересно посмотреть, что будет через 200-300 лет. Сегодня нам кажется, что индустрия кино нереально развита, что всё сказано, но вдруг через пару столетий станет очевидно, что сегодня только вырабатываются пути и каноны? Выражение «ориентация на классиков» автоматом воспринимается, как что-то более правильное, чем ориентация на современность. А я не могу сказать, что Иньярриту менее прав, чем Бергман, например. Ориентироваться на Пушкина лучше, чем на современных авторов книжных залежей – это бесспорно для подавляющего большинства читателей, а вот в кино я б избегала таких ультимативных суждений. Кино еще очень молодо.
– Есть ли у вас кумиры в кино?
– Кумиров нет. Ни в кино, ни в музыке – нигде. Есть конкретные произведения, которые я люблю, как и их авторов. Люблю четвёртую симфонию Брамса, но не назову Брамса кумиром. В кино также. Хоть и молодое, но искусство. А значит, есть любимые произведения, но их много, поэтому и перечислять не буду, а то забуду половину и выйдет, как обычно, однобоко.
– Вы пришли в кино из телевидения. Каково Ваше мнение о современном его уровне?
– Это отдельная и очень большая тема. Я не имею отношения к телевидению уже тринадцать лет! Очень много. Ничего не могу сказать по теме с точки зрения профессионала, а имеющийся опыт, с другой стороны, не позволяет мне высказываться на уровне «нравится – не нравится».
– «Млечный путь» снимался на байкальском льду в подчас опасных условиях. Было страшно?
– Иркутск – мой родной город, для меня нет ничего страшного в месте, где я родилась и выросла. Когда мне было лет пять, меня сильно-сильно испугали, сказав, что в Байкале водятся акулы. Понятно, что взрослые неудачно подшутили, а я долгое время боялась даже к краю воды подходить, пока старший брат очень серьезно не объяснил, что акулы водятся в морской воде, а Байкал – пресноводный. Пожалуй, других страхов у меня Байкал не вызывал никогда. Но есть уважение к большой воде, оно рождает аккуратное следование всем требования техники безопасности. А в случае со съёмками на льду замерзшего озера – это не пустые слова. Но я была абсолютно спокойна: с нами были замечательные специалисты.
– Вообще вы рисковый человек?
– Я крайне азартный человек в плане работы, но не рисковый. Иногда кажется, если не рисковый человек – значит скучный, хотя между этими двумя определениями пропасть вариантов. По жизни мне свойственна лёгкость на подъём – это да, например, мне ничего не стоило слетать в Берлин на концерт, буквально туда-обратно.
– Слышала, что во время съёмок совершался шаманский обряд. Вы верите в обряды?
– Шаманский обряд совершался дважды. Один стал эпизодом фильма, а второй состоялся перед началом съёмок, потому что мы находились на территории, где так принято. Это дань уважения местным жителям, именно эти жители должны были быть спокойны, что их шаман дал нам разрешение находиться в их священных местах. Мне вообще кажется, что иркутяне – люди истинно толерантные, так как русские и буряты у нас живут вместе, нет никакого отличия, мы с рождения умеем уважать веру друг друга.
– Вы сами довольны вашей новой работой?
– Я очень и очень довольна тем, какое впечатление картина произвела на зрителя. Вы и представить себе не можете, какое количество искренних, добрых отзывов люди оставили после просмотра, причём писали-то не нам, а просто делились впечатлениями. Многие посмотрели фильм целыми семьями, молодые люди приводили своих бабушек и дедушек!
– Вы сами участвовали в выборе локаций для съемок?
– Локаций было немного. Если говорить об острове Ольхон, то он был прописан еще на уровне сценария, там весьма и весьма конкретная география. А интерьеры – это павильон, всё было построено.
– На съемочной площадке вам нужно руководить большим количеством людей. Приходится иногда быть жёсткой или можете вежливо со всеми договориться?
– Режиссеры все очень разные, очень… Поэтому и атмосфера на площадках бывает разная. Мне мой знакомый как-то сказал: «Как приятно, что еще есть девушки, при которых нельзя материться, как нельзя этого делать при маме или при детях». И для меня это норма. Никаких правил я не устанавливаю, как-то само собой так складывается. Если кто-то даже просто грубо разговаривает – этот человек наверняка покинет площадку через день-два, ему самому будет некомфортно. Я даже мегафоном не пользуюсь, так как все и так всё слушают. Мы всегда стараемся выстроить правильную атмосферу для актёров – им надо войти в декорацию, и если это по сюжету их дом, они должны себя чувствовать как дома. А значит, никто из всей группы не будет устраивать базар, все будут стараться сохранить атмосферу уюта и спокойствия. Мои коллеги по площадке никогда не относятся к кино, как к потоку, как к рутинной работе. Руководить процессом – для меня означает идеально знать материал, каждую мелочь по всем направлениям и заинтересовать членов группы, чтобы желание выполнить работу безупречно само по себе стало мотивацией.
– Учитывая большой успех «Млечного пути», не могу не спросить, предполагается ли снять продолжение?
– Продолжения не планируется, по крайней мере, прямо сейчас.
Беседу вела
Дарья Бережницкая