Глава 3.
СВЯТЫЕ ГОРЫ
Продолжением пушкинской темы в творчестве Ольги Бешенковской стали три эскиза поэмы «Святые Горы». Это наброски, говоря языком художников, этюды. Яркие, смелые мазки выражают в них главную мысль автора. Всё второстепенное отсутствует, как всегда в стихах Ольги Юрьевны, когда недосказанность важнее сказанного.
Каждый эскиз состоит из восьми октав. На протяжении всей поэмы идет перекличка пушкинского века с веком двадцатым.
Первый эскиз можно назвать «Экскурсия по Михайловскому», в нём лирический герой поэмы как будто живёт в двух разных временах – своём и пушкинском. Он видит перед собой экскурсовода, но не слышит его заученных фраз – ухо ловит шелест «речистых трав», по которым хаживал великий житель этих мест, говор деревьев, которые, может быть, его помнят, потому что «Святые горы – как святые мощи…», потому что «Здесь чудеса. Здесь ночью Пушкин бродит…», а «Случайный всплеск, донёсшийся с Кучане, / Закатный блик – вглядись – от Маленца / Ведут рассказ от первого лица…».
Но не для того вспоминает автор названия озёр «Пушкиногорья», чтобы умиляться картинами природы. Автор наш – не из сладкоречивых рифмоплётов. Поэтому тут же звучит саркастический приговор меркантильному веку, его нелицеприятная оценка: «сбрелись автобусов стада», так как «Святые горы – Пушкинские горы / Дают весьма рентабельные сборы».
Противопоставление святого и торгашеского – предмет разговора всей поэмы. На встречу с Пушкиным лирический герой прибыл, чтобы «отдышаться от передовицы», отключиться от лживой трескотни масс-медиа очередного поколения «строителей коммунизма», поэтому даже за казенным обликом экскурсовода пытается разглядеть живые человеческие черты, докопаться до сути, спрятанной под правильными фразами.
Поэма написана самым богатым ритмическим размером – четырёхстопным «старинным ямбом, допотопным» (Ходасевич). Можно утверждать, что «за предел» автор вышел играючи – и по форме, и по содержанию. Устав, рамки, ограничения – не для таких поэтов, как Ольга Бешенковская. Она видела мир насквозь…
Ольга Бешенковская
Святые горы
(Эскиз 1)
1
Поныне к ямбам слог не охладел,
И снова – время взяться за октаву,
И хоть формально выйти за предел
Строфы обычной – слишком по уставу
Живем и пишем. Зреньем завладел
Экскурсовод, щебечущий картаво,
А слух свободен для речистых трав
И шелестов речных… И, видно, прав.
2
Под вашу сень, Михайловские рощи,
Опять сбрелись автобусов стада.
Дешевле путь, укатанней и проще,
И в два конца: отсюда и сюда.
Святые горы – как святые мощи,
Когда в стране туристская страда.
Святые горы – Пушкинские горы
Дают весьма рентабельные сборы.
3
Пока отважный наш экскурсовод
Указкой вдохновенно обличает
Давно к стене приставленных господ,
Которые воспитанно скучают
В музейных рамках, – вслушайся: и вот
Случайный всплеск, донёсшийся с Кучане,
Закатный блик – вглядись – от Маленца2
Ведут рассказ от первого лица…
4
Но прежде, чем послушать очевидцев
И разглядеть курчавую листву,
И в той зиме не то чтоб очутиться,
Как сонно пишут – будто наяву,
Но отдышаться от передовицы
И от всего, чем загнанно живу,
Подумать надо об экскурсоводе –
Бросать его уже неловко вроде…
5
К тому же он, как правило, – она.
Она сипит простуженно к тому же.
Она к тому же, видимо, одна –
Зачем с ночёвкой к Пушкину от мужа…
Она его ревнует, как жена,
К друзьям, стихам, к жене… – Как будто хуже
Ему вдвоём с прелестной Натали,
Чем с ней, нескладной, в этакой дали…
6
А он «женат и счастлив…». И не ново,
И не старо спасение души
Спокойствием. (Смотри письмо Плетнёву,
А не согласен – Пушкину пиши…)
А факт, что нашей гибели основа –
Рожденье наше (сплетня и гроши
Не стоят слов) – увы, имеет место…
И пуля-дура – модная невеста…
7
И он женат и счастлив – если он –
Экскурсовод, щебечущий картаво,
Один из пачки тощих макарон –
Филолог, пролезающий в октаву
Через отдел, где отставной Харон
По блату спас курчавую ораву
Его потомков. (Странно или нет,
Но их мордашки – пушкинский портрет.)
8
Здесь чудеса. Здесь ночью Пушкин бродит
От кубка с пуншем – до монастыря…
Пойдёт направо – барышню заводит,
Пойдёт налево – гимны декабря…
И знать не знает об экскурсоводе,
Мечтая лишь о милости царя.
Да и не бродит – перьям для острастки
Все эти наши пушкинские сказки…