По старинному преданию, произошло все в 1127 году. Теплые лучи полуденного солнца осветили окрестности Фильсгау и вершину возвышающейся над местностью горы. Из-за своей формы, напоминающей перевернутую вверх дном кружку без ручки, называли гору с незапамятных времен Штауфен. Сейчас вершина голая, как колено, а в ту пору стоял на ней большой замок. Толстые стены с зубцами окружали его и в лучах солнца сверкали, будто отлитые из чистого серебра. Над высокой сторожевой башней развевалось на ветру, продувавшему горную Альбу, желтое знамя швабских герцогов с черными львами. Полвека уже стоял замок, а первый камень заложили, когда Фридрих фон Бюрен вместе с рукой и сердцем дочери кайзера Агнес получил от Генриха IV и Швабское герцогство. Старое поместье в долине стало герцогу не по чину, и выбрал он для замка наиболее подходящую гору Штауфен. Словно полководец, горделиво стоящий впереди своей армии, высится Штауфен перед грядой альбских гор и холмов в самой сердцевине швабского края. Про Штауфен, похожий на драгоценный самоцвет в роскошной оправе из зеленых лесов, плодоносящих садов и виноградников, издавна слагали легенды, как и о живущих на вершине великанах и германских богах.
Яркий солнечный свет озарил личную комнатку хозяйки замка, герцогини Юдит фон Швабен, и выманил ее наружу. По крутой винтовой лестнице спустилась она и вышла из башни в маленький цветущий садик между внешней и внутренней стенами замка. Расторопный слуга предложил герцогине сесть в удобное кресло. С материнской нежностью смотрела она на своих играющих детей. Две дочки сажали и поливали цветочки на клумбе, а пятилетний Фридрих, голубоглазый мальчик с длинными золотистыми локонами, стрелял из игрушечного арбалета в деревянную птицу, и стрелы редко пролетали мимо цели. Сияли от счастья глаза матери. Наклонившись к своему любимцу, гладила она его локоны, а материнское сердце громко стучало, когда герцогиня думала о будущем, когда возложат на голову ее сына немецкую корону и прославится он в веках как великий кайзер Барбаросса. Розовели белоснежные щеки герцогини, и морщины, появившиеся от забот и тревог, разглаживались.
А тревожиться было от чего, было по кому тосковать и печалиться. Фридриха фон Швабена, её супруга, и брата его Конрада призвали сражаться против немецкого короля Лотара. Братья были уверены в том, что король не по праву носит корону. Бездетный Генрих V выбрал в наследники племянника фон Швабена, а не фон Зюпплингенбурга. Фридрих и Конрад встали с верными рыцарями, оруженосцами и кнехтами на берегу Дуная возле Обершвабена. Сверкали мечи, летели стрелы, ломались копья каждый день. Явился Лотар во главе своего саксонского воинства, чтобы швабские полки разбить и окрасить воды Дуная алой кровью. Однако тревожилась Юдит фон Швабен не потому, что войны и междоусобицы не прекращались. В то грозное лихолетье было это делом привычным и обыденным. Ни один фюрст не мог себе позволить жить долго в спокойствии и наслаждаться тихой семейной жизнью. Страдала герцогиня, и сердце ее разрывалось от того, что ее родной брат Генрих из древнейшего рода Вельфов, герцог Баварский, под знамена короля Лотара встал и против мужа ее Фридриха фон Швабена меч поднял. Мучилась и переживала герцогиня, ведь любила и мужа, и брата одинаково. Знала она, что встретятся они в смертельной схватке на поле боя, а помочь ни тому, ни другому ничем не могла. Подстрекаемый самим папой римским и другими святыми отцами, Генрих Баварский свою гордыню смирить не желал и ни о каком примирении даже слышать не хотел. Всеми силами собрался он королю Лотару послужить и грозился прилюдно высоко взлетевшим соколам из гнезда Хоенштауфенбурга крылья укоротить и когти вырвать.
День и ночь разрывалось сердце несчастной женщины от горя из-за злосчастной ссоры. Когда она вновь погрузилась в печальные и тягостные раздумья, ворота в маленький садик распахнулись и вошел замковый пристав Свинегер. На честном лице седовласого рыцаря с белой бородой была глубокая скорбь. Быстрым шагом подошел он к герцогине и преклонил колено. «Как дела, Свинегер?» – спросила доброжелательно она. – Судя по выражению твоего лица, ничего хорошего?». «О, достопочтимая госпожа, – ответил замковый пристав, – мне хотелось бы промолчать о том, что я обязан сообщить, но не могу, не имею права скрыть от вас очень плохое известие. Только что прискакал гонец от аббата из Лорха и передал записку, в которой черным по белому написано: «Король Лотар внезапно повернул войска и с Дуная направляется прямиком к нашему замку. Уже идет по Шурвальду передовой дозорный отряд, через несколько часов замок будет осажден». Побледнела герцогиня, но затем гордо выпрямилась и решительно приказала: «Немедленно послать гонца к мужу моему! А покa делайте то, что велит долг верного и храброго рыцаря. Клянусь всеми святыми, что замок врагу не отдам. Крепостные ворота только супругу моему откроете, когда с подмогой придет». «Да будет так, милостивая госпожа, – сказал старый рыцарь Свинегер. – Пока течет кровь в моих жилах, не достанется замок королю Лотару». Поклонился замковый пристав и ушел на крепостную стену готовиться к отражению атаки неприятеля. Многие крестьяне отправились с Фридрихом фон Швабеном в поход, а оставшихся, способных держать оружие, позвали в замок. Поспешили и старые, и молодые. От герцога видели они только добро, не притеснял он крестьян и даровал им особые права. В деревне наполнили корзины и мешки едой и хлебом, закалили наконечники стрел и копий, приготовили ведра и бочки, чтобы врага кипятком ошпарить.
Когда пряталось солнце в сизой дымке на западе, затрубили стражники на высокой башне, предупреждая о приближении врага. Приготовились защитники на крепостных стенах к бою и увидели, как из леса у подножия горы выходили кнехты, выезжали конные рыцари с оруженосцами. Их становилось все больше и больше; казалось, что несть им числа. Не осталось внизу ни клочка свободной земли, везде были солдаты и всадники. Ночную тишину растревожили грохот повозок, ржание коней, крики и ругань кнехтов. На рассвете кольцо вокруг горы замкнулось так, что ни из замка выйти, ни в него попасть уже никому не удалось бы.
Через несколько дней прибыл сам король Лотар и приказал начинать штурм. Защитники были настороже и не позволили застать себя врасплох. Замковый пристав успевал находиться повсюду: то вверху на крепостной стене, то внизу у больших ворот, заваленных по его указу камнями. Подбадривал он крестьян и стражников, вселял в них надежду, веру в победу. Долго стоящим на боевом посту давал Свинегер передышку, чтобы в нужную минуту рука от усталости не ослабела и крепко держала меч и копье. Старый рыцарь послал в деревню крестьян наполнить бочки водой из колодцев. Заметил это король Лотар, распорядился деревню захватить, у колодцев выставить охрану. Ко всем тяготам осажденных прибавилась и нехватка воды. В день наливали лишь по одной неполной кружке. Жажда измучила настолько, что пили из канавок. Подбирались нападавшие все ближе, поднявшись на возвышенность Шпильбург, где в мирное время объезжали конюхи лошадей. Очень тяжело приходилось защитникам на крепостных стенах. Скрываясь за валунами из песчаника, подкрадывались кнехты короля Лотара незаметно, а сверху не настигала их стрела лучника.
Мужественно и стойко держался седой Свинегер, не падал духом. Утешал и подбадривал он защитников, уверял, что скоро появятся герцоги Фридрих и Конрад, отгонят короля Лотара от замка подальше. Уверовала в избавление и Юдит фон Швабен. Едва забрезжила заря, а она уже пристально вглядывалась в даль, не скачет ли муж со своим братом на выручку. Через каждый час докладывали ей, что видно из самой высокой башни. Однажды в полдень вошел в комнатку герцогини стражник и сказал, едва сдерживая волнение: «Идут наконец-то долгожданные полки из Ремшталя». Преисполнилось несказанной радостью сердце герцогини. Не верила она ни во что иное, кроме того, что спешит к ней на помощь дорогой супруг. Ликовали и все вокруг: вот-вот закончатся страдания. Но ужасу не было предела, когда стало понятно, что не друзья, не освободители идут, а полчище ненавистных врагов. Генрих Баварский вел свое воинство, чтобы решающим ударом положить осаде конец.
Больше всего была потрясена плохим известием герцогиня. Даже в страшном сне не могло ей присниться, что родной брат Генрих наяву окажется бессердечным злодеем. Горе и страдания сдавили изболевшееся сердце, и Юдит фон Швабен упала на пол без чувств. Всю ночь металась душа ее между небом и землей, а в предрассветный час вырвалась из слабого тела и воспарила в царство блаженных, где нет больше ненависти и раздоров. Рыдал верный Свинегер, стоя на коленях. Плакали малые дети, не понимая, почему покинула их любимая мать. В приоткрытой двери столпились служанки, стражники, крестьяне, для которых она всегда была доброй хозяйкой, и слезы ручьем текли из их глаз.
Если в замке воцарилась скорбная, траурная тишина, то на возвышенности Шпильбург, наоборот, было необычайно шумно. Король Лотар и герцог Генрих Баварский строили свои полки, чтобы с удвоенной силой победоносно наступать. Вдруг перед рядами кнехтов пробежал посланец из Хоенштауфенбурга с важным сообщением для полководцев. Он в точности передал слова замкового пристава: «Герцогиня Юдит фон Швабен завершила свой жизненный путь. Нижайше просим дозволения герцогиню, как ей и подобает, похоронить в монастыре Лорха, а для того заключить двухдневное перемирие». Разрешение высочайших особ дали с обязательным условием – похоронной процессии шествовать только через армейский лагерь. Никто ни единому слову посланца не поверил. Решили, что это военная хитрость, чтобы вынести из осажденного замка драгоценные сокровища и спрятать потом в укромном месте. К тому же задумали вселить страх в старого Свинегера и сломить его волю к сопротивлению.
На другой день разобрали крестьяне каменные завалы у крепостных ворот, и вышла из замка похоронная процессия. Впереди слуги на плечах несли гроб, за ними, держа за руку маленького Фридриха, шел замковый пристав, следом две девочки-сестры. Плечом к плечу шагали в начищенных до блеска доспехах стражники, позади шли большой толпой крестьяне. По бледным и впалым от голода щекам скорбящих катились горячие слезы. Король Лотар и Генрих Баварский ждали похоронную процессию на входе в армейский лагерь. Не верящие в смерть герцогини, они повелели опустить гроб на землю и поднять крышку. Как же перепугались оба, увидев свинцово-белое печальное женское лицо! Герцог Генрих Баварский истошно вскрикнул и, корчась от боли, рухнул на тело сестры, которую убил своей жестокостью и гордыней. Едва очнувшись от сильнейшего потрясения, построил он свои полки, опустил знамена и повел за похоронной процессией. Проводил брат сестру в последний путь до тихого склепа в монастыре Лорха. Обратно к подножию горы Штауфен он уже не возвратился, объяснив, что в память о погибших прекращает вражду и воевать не станет. Передумал король Лотар штурмовать замок в одиночку. К тому же донесли ему о быстром приближении войск во главе с герцогами Фридрихом и Конрадом. Свернули саксонцы армейский лагерь, и увел их король Лотар. Очень удивились фон Швабены, не обнаружив врагов у стен замка. Радость их скоро сменилась печалью, когда услышали они о кончине Юдит и узнали, что даже после смерти была она спасительницей Хоенштауфенбурга.
