Сокровища Баден-Бадена

Нина Васильева живёт в Ульяновске, она – отличник народного просвещения, известный краевед, писательница. За монографию «Василий Зуев – художник-миниатюрист фирмы Фаберже» Нина Ивановна награждена Большим знаком ордена «Карл Фаберже – Придворный ювелир», а также орденом «Василий Иванович Зуев». О себе Нина Васильева пишет так: «Я очень счастливый человек. Судьба подарила мне столько встреч с прекрасными людьми, любимую работу, не утихающую с годами радость познания и самое главное – любовь к книге, к чтению, интерес к истории родного края».

Название этого города сразу погружает в мир русской литературы, в памяти возникают фамилии писателей – Жуковского, Вяземского, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Гончарова… Один из лучших курортов Европы, город издавна стал местом встречи представителей культуры, искусства и просто обеспеченных людей, имеющих возможность насладиться красотой этих мест.

Кругом благоухает радость,
И средь улыбчивых картин
Зеленых рощей блещет младость
В виду развалин и седин.
Теперь досужно и свободно
Прогулкам, чтенью и мечтам:
Иди – куда глазам угодно,
И делай, что захочешь сам, –
писал Пётр Вяземский.
Он впервые оказался в Баден-Бадене 20 марта 1854 года. Этот город очень много для него значил: «Познакомился с могилою Наденьки и был в комнатах, где жил и скончался Жуковский», – записал Пётр Андреевич в своём дневнике. Наденька – Надежда Петровна Вяземская, дочь поэта и Веры Фёдоровны Вяземской. Вера Фёдоровна дружила с Пушкиным и шутя называла поэта «приёмным сыном», она скончалась в Баден-Бадене через 46 лет после дочери. Последние годы своей жизни провёл в этом городе и основоположник русского романтизма, автор гимна «Боже, Царя храни!» Василий Жуковский. Как будто предсказывая свою судьбу, Пётр Вяземский написал строки, которые оказались пророческими:
Уж если умереть мне на чужбине,
Так лучше здесь, в виду родных могил:
Здесь я нашел, чем скорбь жила доныне,
Здесь я не раз заочно слезы лил.

10 ноября 1887 года закончится земная жизнь самого поэта в баденском отеле «Beausejour».
Неудивительно, что оказавшись в Баден-Бадене, так тесно связанным с русской культурой, испытываешь желание как можно больше увидеть, запечатлеть, напитаться атмосферой праздника, которая царит в этом городе с его прекрасной и разнообразной архитектурой, сказочными парками, поражающими воображение богатством и ухоженностью. Поражает туристов и изумительная панорама, открывающаяся с горы Меркурий, и игровое казино, открытое здесь в 1838 году и сделавшее Баден-Баден «летней резиденцией Европы».
Но есть в Баден-Бадене еще одно замечательное место – это Музей Фаберже, расположенный в самом центре города и в то же время в месте довольно уединенном, где человек отдаляется от шума, пестроты многоликой толпы.
Ещё издали замечаешь родные российские флаги, приветливо развевающиеся над входом в музей, а сразу же при входе ощущаешь радушие сотрудников. Входной билет в музей оформлен как банкнота, на которой каждая фотография, каждый знак связаны с творчеством Карла Густавовича Фаберже.

В самом первом небольшом зале музея внимание привлекает большой серебряный самовар – символ домашнего уюта, неспешной беседы, гостеприимства: «Самовар поет – всех за стол зовет»… Невозможно не залюбоваться этим сияющим красавцем, украшенным вензелями, бордюрами из завитков, цветочными орнаментами, которые свидетельствуют о высочайшем мастерстве авторов, их неповторимом стиле.
В музее представлена прекрасная коллекция самоваров, каждый из которых является творением искусных русских мастеров. Поэт Борис Садовской в предисловии к сборнику стихов «Самовар», изданному в 1914 году, писал: «Самовар в нашей жизни, бессознательно для нас самих, огромное занимает место. Как явление чисто русское, он вне понимания иностранцев. Русскому человеку в гуле и шепоте самовара чудятся с детства знакомые голоса: вздохи весеннего ветра, родимые песни матери, веселый призывной свист деревенской вьюги. Этих голосов в городском европейском кафе не слышно».




Рисунки В. И. Зуева.
Малина, Клубника, Крыжовник
Из архива Т. С. Лазаревой (Майоровой)

Представлены в музее и произведения из прославленной цветочной серии Фаберже с её потрясающим изысканным стилем. Вот, на одном стебле уместились васильки и лютики – казалось бы, такое невозможно увидеть в природе, но искусство обладает волшебными свойствами и возможностями. Восхищение вызывают не только сами цветы, но и их прозрачные вазочки, стаканчики, искусно вырезанные из цельных кусков горного хрусталя, создающие ощущение свежести каждой веточки цветов.
Рассматривая эти удивительные изделия, я не могла не вспомнить своего земляка – гениального художника Василия Ивановича Зуева (1870-1941), создателя миниатюр для 12 Императорских пасхальных яиц. Оказавшись после революции в Заволжье, Василий Иванович иногда отправлялся побродить в окрестностях родного села Кременки (Старомайнский район Ульяновской области) среди лугового раздолья, щедрых ягодных мест. Отправлялся он в такие прогулки всегда с блокнотом в руках. В семье Татьяны Семеновны Лазаревой, внучатой племянницы художника, сохранился этот небольшой блокнот, где Василий Иванович делал зарисовки, наброски знакомых с детства мест. Листая блокнот, не перестаёшь любоваться красотой изображённых веточек малины, клубники, крыжовника. С какой любовью и мастерством выписаны ягодки! Глядишь на них и словно вдыхаешь чудный аромат. В рисунках лесных ягод художник передал не только изящество и красоту растений, созданных природой, но и любовь к Божьему миру, с которым он неразрывно был связан. Несомненно, при этом Василий Зуев вспоминал известные работы фирмы Фаберже, в которых мастера воплощали удивительное изящество растений, и может быть, у него таилась мысль: а вдруг это когда-нибудь еще пригодится…

Настроим души на блистанье света!
Оно повсюду, в малом и великом.
Увидим, как любовью обогреты
И дерева, и каждая былинка.
Иеромонах Роман

Большой зал музея поражает богатством многогранного искусства фирмы Карла Фаберже. Внимание каждого посетителя сразу же привлекают знаменитые императорские пасхальные яйца.
«Прославленные на весь мир пасхальные «яйца Фаберже» почти за 30-летний период их ежегодного создания менялись, переходя от простых к более сложным композициям, возвращаясь к изначальному простому решению вопроса, концептуально оставаясь ближе к простому образу яйца – символу христианства, – писал эксперт и коллекционер Мишель Камидиан. – …В императорских пасхальных яйцах полностью раскрывалась фантазия и талант художников фирмы, которые запечатлели в своих произведениях исторические события России двух последних императоров».
В музее представлены два последних императорских пасхальных яйца, изготовленных для царской семьи к празднованию в 1917 году праздника Светлого Христова Воскресения.
27 марта 1917 года Николай II записал в дневнике: «Начали говеть, но, для начала, не к радости началось это говение. После обедни прибыл Керенский и просил ограничить наши встречи временем еды и с детьми сидеть раздельно; будто бы ему это нужно для того, чтобы держать в спокойствии знаменитый Совет Рабочих и Солдатских Депутатов! Пришлось подчиниться, во избежание какого-нибудь насилия». Какая горечь слышится в этих словах… Оказавшись в изоляции, под арестом, многое вспоминал государь Николай II. Более двадцати лет Карл Фаберже прибывал в Страстную пятницу в царскую резиденцию с очередным сюрпризом, скрывающемся пасхальном яйце. Но в этот день никто не спешил с поздравлениями…

Пасхальное яйцо «Березовое», изготовленное из золота и карельской березы, предназначалось для вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II в качестве традиционного подарка на Пасху. Карлу Фаберже пришлось обратиться с письмом к Керенскому, испрашивая позволения передать бывшему царю несколько каменных зверьков и вместе с ними «простое деревянное яйцо без роскоши», внутри которого «столь же простой механический слоник на счастье».

7 июня 1934 года Евгений Карлович Фаберже писал Бэйнбриджу: «Мы, как обычно, исполнили яйца и в 1917 году, но разразилась революция, и новый комиссар Двора – какая глупость – не разрешил нам передать их, поскольку царь с семьей рассматривались как заключенные Временного правительства, и, следовательно, к ним никого не допускали».
Пасхальное яйцо «Синее созвездие царевича» также находится в музее Баден-Бадена. Со временем оно утратило некоторые детали своей сложной конструкции, но, тем не менее, сам замысел и исполнение вызывают восхищение. Главный художник фирмы Фаберже Франц Бирбаум так описывал эту работу: «… яйцо синего стекла, на котором было инкрустировано созвездие того дня, в котором родился наследник. Яйцо поддерживалось амурами из серебра и облаками матового горного хрусталя. Если не ошибаюсь, внутри были часы с вращающимся циферблатом. Изготовление этого яйца было прервано войною.
Готовы были амуры, облака, само яйцо с инкрустациями и пьедестал не были окончены…»
Ещё один интереснейший экспонат музея – изумительное ожерелье из «пасхаликов», небольших пасхальных яичек из фарфора и уральских самоцветов, нанизанных на изящную цепочку. О традиции вручения «пасхаликов» и той радости, которая вселялась в душу их обладателей, читаем в книге Ивана Шмелёва «Рождество в Москве»: «Розговины тогда стали ликованьем, наполнились чудесным светом. Все затеснились к деду особенно будоражно-радостно: начиналась заветная раздача сверкающих «пасхаликов». Дед достал из бархатной коробки большое золотое яйцо, развинчивавшееся на половинки, и высыпал на фарфоровое блюдечко присланные, по заказу из Москвы, «пасхалики», – малюсенькие, не больше воробьиных, граненые яички из самоцветных уральских камушков: рубиновые, яхонтовые, аметистовые, топазовые, сердоликовые… всякий год, в розговины, одаривал он нас всех, и эти яички привешивались на тонкие золотенькие цепочки или на пунцовый шнурок, – к прежним «годовичкам». У нас с Катюшей было их больше дюжины, и от отца с мамой, и мы носили эти «пасхалики» всю Святую под рубашкой: мы верили, что они воскрешают нас, освящают и охраняют от зла-греха».
Удивительно богато представлен в музее анималистический жанр камнерезных животных. Эта коллекция по количеству и качеству является самой обширной в мире. Своеобразный «зоопарк» Фаберже восхитителен, он интересен не только взрослым, но и детям любого возраста.
В музее представлена и самая богатая в мире коллекция портсигаров. Каждый из них – произведение искусства. Портсигары были одним из самых распространенных подарков, вручаемых Николаем II. Управляющего магазином Фаберже Михаила Антоновича Гурье могли вызвать во дворец с изделиями в любое время дня и ночи – с портсигарами для Георгиевских кавалеров, в связи с поездками членов императорской фамилии за рубеж или для раздачи подарков на банкетах.
Здесь довелось мне увидеть и экспозицию с продукцией фирмы, поставляемой для нужд фронта в годы Первой мировой войны, например, знаменитые медные чарки с надписью на дне поверх имперского орла: «Война. 1914. К. Фаберже».
Деятельность фабрики и мастерских фирмы продолжалась до самой революции. Изготавливались из меди судки, тарелки, кружки, табачницы. Исполнены были ударные и дистанционные трубки, гранаты, части приборов, шприцы… «Вначале, – пишет Франц Бирбаум, – производство налаживалось трудно, но скоро наше исполнение ставилось в пример за точность и тщательность изготовления».
Мне пришлось немало изучить материалов о фирме Фаберже во время работы над книгой о художнике-миниатюристе Василии Ивановиче Зуеве, и я счастлива, что Баден-Баден подарил мне возможность увидеть воочию многие изделия прославленной фирмы.
Коллекция основателя музея в Баден-Бадене, Александра Иванова, началась с кувшина в форме зайца, который он купил в 1988 году в магазине таможенного конфиската. «Там продавались картины и антиквариат, – вспоминал он в одном из интервью, – и однажды мне попалась фигурка работы Фаберже. Как потом выяснилось, настоящая. А тогда к ней прилагалась квитанция, где было написано: «Фаберже под вопросом». Стоил заяц 12 рублей». Надо думать, что совсем не случайно коллекция основателя музея началась с приобретения фигурки зайца, ведь именно этот зверёк является символом Пасхи в Германии.
В 2009 г. известный скульптор Зураб Церетели преподнёс в дар музею скульптуру огромного зайца, который нашёл себе спокойное и уединенное место во внутреннем дворе музея.
Баденский музей оставил светлый след в памяти. Мне выпала счастливая возможность познакомиться с его научными сотрудниками Сергеем Ивановичем Никитиным и Людмилой Александровной Сергиенко. Их увлеченность, желание как можно больше рассказать об экспонатах, о главных мастерах фирмы Фаберже и её руководителе, о фирмах Сазикова, Овчинникова, о наиболее интересных коллекциях оставили в душе огромное чувство благодарности и признательности.
Петр Андреевич Вяземский в одном из стихотворений писал:
Я никогда не покидаю места,
Где Промысл дал мне смирно провести
Дней несколько, не тронутых бедою,
Чтоб на прощанье тихою прогулкой
Не обойти с сердечным умиленьем
Особенно мне милые тропинки,
Особенно мне милый уголок.
Вот таким милым и привлекательным местом стал для меня музей в Баден-Бадене. Он оставил лишь одно желание: когда-нибудь ещё раз пройти по его залам, снова прикоснуться душой к прекрасному искусству и горько вздохнуть по всему ушедшему, утраченному Россией…

Нина Васильева

 

Написать комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

ПОЗВОНИТЕ МНЕ
+
Жду звонка!