Первая протестанская церковь в Старом замке Штутгарта, воздвигнутая между 1562 и 1564 годами, утеряла свое значение в 1811 году с переносом службы в церковь при штутгартской Академии. Сначала в помещении бывшей церкви хранилась библиотека Монастыря Вайнгартен, а позже это помещение заняла придворная аптека (Hof-Apotheke). Но уже в самом конце своего правления король Вильгельм I стал горько сожалеть о профанизации церкви и распродажи ее убранства и утвари. Поэтому в 1864 году, за десять дней до смерти, он поручил её восстановление своему придворному архитектору Александру фон Тричлеру.
После смерти Вильгельма король Карл I не только продолжил начинание отца, но и решил преобразовать помещение под церковью в королевскую усыпальницу из-за нехватки места как в усыпальнице под Центральной городской церковью Stiftskirche, так и в усыпальнице церкви Людвигсбургского дворца.
Усыпальница под Замковой церковью хотя была и выстроена, но долгое время оставалась стоять без отделки и без какого-либо убранства. Это было характеристичным для захоронений Дома Вюртембергов. Первой в усыпальнице была захоронена графиня Мария фон Таубенштайн, дочь герцога Вильгельма Вюртембергского (1761-1830), родившаяся в монаргатическом брака герцога. В 1894 её саркофаг был перенесен в семейную усапальницу её мужа на Пражском кладбище в Штутгарте. В 1875 году в усыпальнице под Замковой церковью был захоронен младенец Эгги (Евгений) – сын герцогини Веры и герцога Вильгельма Евгения Вюртембергских, умерший семи месяцев от роду. A в 1877 году за ним последовал его отец, скончавшийся вследствии простуды, которую он подхватил во время военных учений. В 1891 году сдесь был захоронен король Карл I, а по прошествии одного года – его венценосная супруга, великая княгиня российская Ольга Николаевна, урождённая Романова.
Годы спустя король Карл II Вюртембергский задался целью придать усыпальнице вид, соответствующего достоинству захороненых в ней персон. Штутгартскому церковному живописцу Гергоргу Лозену (Georg Loosen) было поручено расписать её стены растительными гирляндами, ленточным орнаментом и гербами. Этот декор дополнило встроеное окно с изображением фигуры Христа в мандорле. Росписи на стенах и окне, к сожалению, не сохранились. А тяжелыми ткаными коврами было завешано нижнее пространство стен. Еще некоторое время спустя герцогиня Вера, приемная дочь королевской четы Карла и Ольги, нашла саркофаги, обшитые красным бархатом, полностью не соответствующими рангу захоронения и решила заменить их на фигурные надгробия. Начались поиски скульптора. Выбор пал на Адольда Дондорфа, уже давно славившегося своими монументальными работами. Урожденный веймарец, которому за выдающееся заслуги в области искусства был пожалован дворянский титул, был назначен в 1876 году профессором Штутгартской художественной академии по классу скульптуры. Среди монументов созданных Дондорфом особое место надо уделить его работам к теме выдающихся немецких личностей, как памятник Мартину Лютеру в Дрездене или памятник Иогану Фольфгангу фон Гёте в Карлсбаде. Дондор работал преимущественно в стиле классицизма, типичном для того времени, стремясь при этом к созданию «идеального типа» изображаемого.
В договоре герцогини со скульптором были чётко оговорены условия: саркофаги должны были быть выполнены из хайльбронского камня-песочника, а лежащие фигуры усопших – из белого каррарского мрамора. Заказ на выполнения саркофагов получил профессор Генрих Гальмхубер (1852-1908). Саркофаг младенца Эгги должен был остаться безфигурным, выполненным в стиле ранних христианских захоронений ̶ с орнаментом и рельефами. Его набросок выполнил также Гальмхубер.
Перед Дондорфом были поставлены сложные задачи: до этого момента все созданные им скульптуры были стоячие фигуры, установленные в открытом пространстве. В случае же королевой усыпальницы мы имеем дело с закрытым и очень ограниченным пространством, с лежачими фигурами, ставящими совершенно иные требования к скульптору: необходимо было учесть наблюдательную позицию посетителя, которая предполагала не только иной угол зрения, но и иное расстояние между ним и скульптурой.
Сохранились заметки Дондорфа, сделанные им в процессе работы над фигурой королевы Ольги, в которых он пишет: «В последнее время я работаю над созданием головы королевы, которая оказалась очень сложной. Закрытые глаза и непривычное лежачее положение, естественно, затрудняют ожидаемую схожесть. Я стараюсь больше передать идеальный образ и надеюсь, что герцогиня останется довольна.»
В окончательном решении фигуры королевы Дондорф несколько приподнял голову Ольги, таким образом дав возможность посетителям её рассмотреть, создав одновременно впечатление спящей королевы. Здесь явно чувствуется ориентация скульптора на знаменитое надгробье королевы Луизы Прусской, выполненое Кристианом Даниилом Раухом. И это не случайно ‒ ведь Ольга была родной внучкой Луизы! Единым для обоих надгробий, Ольги и Луизы стал мотив скрещенных ног, наклон головы и положение рук. Легкая улыбка, застывшая на губах Луизы, и несколько иной наклон головы делают её фигуру более идеализированной. Идеализация фигуры Луизы усиливается ещё и античным стилем её платья. Фигуры же Дондорфа – свидетели своего времени: реалистичны в деталях переданной одежды, в которую они облачены, подчеркнутoй строгостью её складок. И хотя сам скульптор частенько посмеивался над современной критикой, требовавшей от искусства передачи реальности в мельчайших деталях, в этом случае его связывали обязательства договора. Тaк в 1902 году он пишет о выставке саркофага герцога Вильгельма Евгения в своей мастерской: «…где упомянутые друзья прекрасного смогут восхититься орденами, выполнеными с огромной точностью, и мрамором.»
Четыре надгробия были выполнены в период между 1899 и 1914 годами, выполнение последнего – надгробия герцогини Веры – согласно её завещанию было также поручено Дондорфу. Несмотря на длительность периода работы над скульптурами ему удалось создать единую композицию – статичную, гармоничную и спокойную. Выполнение фигур различно только в деталях, a легкий наклон головы в сторону присущ всем четырем фигурам. Общее впечатление от фигурной группы – классическое, с реалистической передачей одежды и идеализированием черт изображённых. Черты лица Ольги правильны и передают гармонию и покой. Верино же лицо, более полное, производит впечатление теплоты и умиротворённости.
Xотя Дондорф и стремился к достижению максимальной идеализации изображенных персон, ему так и не удалось достичь в этом уровня идеальности Ризма.
На десятом году после смерти королевы Ольги, 30 октября 1902 года, состоялось торжественное открытие усыпальницы.
Королевская усыпальница в Старом замке наряду с Мавзолеем-усыпальницей на горе Вюртемберг (Rotembergkapelle) является уникальным в своём роде ансамблем сепулькральной культуры, манифестом тесной двухсотлетней династической связи правящих Домов Романовых и Вюртембергов, сплочённости Российского императорского дома и русской православной церкви. Королева Ольга Николаевна, стремившаяся к постройке русской православнной церкви в Штутгарте, и герцогиня Вера, претворившая в жизнь планы своей приёмной матери, по праву считаются покровительницами первой штутгартской православной церкви имеющий постоянный статус[3] храма Св. Николая Мирликийского (1894/1895).
Ежегодно 24 июля в День святой равноапостольной великой княгини Ольги, в штутгартском Старом замке празднуется День именин королевы Ольги ‒ Olga-Tag. В этот день посетители в рамках небольшой экскурсии могут познакомиться с жизнью и деятельностью любимой вюртембергской королевы и побывать на панихиде в Королевской усыпальнице под Замковой церковью. Венцом праздника является традиционный концерт в Музее музыкальных инструментов, организуемый русской православной общиной храма Св. Николая в Штутгарте, в котором принимают участие виртуозы, живущие и творящие в Вюртемберге. Этим летом концерт был открыт выступлением хора церкви, которaя в этом году празднует свое 120-летие.
Елена Штайнеманн