Пробиваясь сквозь густые заросли, взращённые графоманами, я искала в Сети стихи о сентябре для рубрики «Гармония» поздравляет». Когда попадалось что-то настоящее, по привычке обращала внимание на имя автора. И вот настоящее попалось, но имя автора ни о чём мне не сказало… Интернет – неоценимое благо для того, чтобы узнать всё обо всём.
Татьяна Щербинина родилась в городе Северодвинске, где её родители работали инженерами на военном заводе, ремонтировали атомные подводные лодки. В семье любили книги, бережно к ним относились. На полках стояли собрания сочинений русских поэтов, сборник „Путешествие в страну поэзия“, в котором было несколько стихотворений Марины Цветаевой. Вот так, видимо, и состоялось «заклятие»: «Разъяснять ребенку ничего не нужно, ребенка нужно — заклясть…»
Татьяна пишет о детстве: «Своему папе я обязана … качеством, которое, оказывается, надо воспитывать в детях с самого раннего возраста. Папа научил меня и мою сестру любоваться природой… Когда … мы переехали жить на Ягры, к самому морю, отец каждый вечер усаживал нас, маленьких, у окна – мы любовались закатом. Каждое лето дедушка вывозил нас в деревню… Ехали мы туда на теплоходе. Как будто в сказку ехали… Деревня была очень старинная, дома смотрели лицом на Двину, у каждого дома на угоре – своя скамеечка. Внизу, на берегу белые камешки, там вечерами старухи с удочками ловили рыбу. По вечерам на широкой деревенской улице собирались ребятишки – играть в вышибалы, в палку-воровку, в царя Гороха, „У медведя на бору“… До сих пор эта маленькая деревня, где и живут-то всего в двух домах сейчас, – мое самое любимое место на земле».
По окончании школы и медицинского института Татьяна Щербинина стала врачом-педиатром, как пишут люди в той же Сети, – лучшим в её родном городе. Растила детей, лечила детей, писала стихи. Она – член Союза писателей России, автор 4-х поэтических сборников.
Каждый найдёт что-то своё в хороших стихах. Мою память поэзия Татьяны Щербининой разбередила не на шутку: вспомнились деревянные дома на высоком берегу северной реки, утренние ряды картофельных шанег на большом чистом столе в бабушкиной избе и рубцовское (заклинающее) «В этой деревне огни не погашены…» из маленького репродуктора на окне…
Ирина Духанова
Татьяна Щербинина
* * *
В стеклянном горлышке часов
Сухою струйкой неутечно
Минуты – медленный песок,
И это называлось «детство».
Сок земляничный по щекам,
Тропинки бабушкиных сказок,
И каждый день – как великан,
Веснушчатый, зеленоглазый.
Смешные кубики-года
Посыпались неудержимо.
О, время юности – вода,
Живая, жёсткая пружина,
Что льдины жалкие любви
Крушит – больнее всё, теснее.
Плыви, упрямица, плыви!
Теченье всё равно сильнее.
Но посох – в строгую ладонь.
Высокий берег, сон вчерашний.
Теперь я знаю – ты огонь.
И мне ни капельки не страшно.
* * *
Я приеду в деревню слушать кукушку.
Где Задвинье – в зарослях ивняка,
Будет закат ронять золотую стружку,
Умиротворённо мерцать река.
На угоре вспыхнет дикий шиповник,
Словно сердца трепетного изгиб.
Половицы в доме скрипнут
с любовью,
Вспоминая маленькие шаги.
Будут кликать деток божьи коровки,
Незабудки плакать в траве густой,
И бельё на бабушкиной верёвке
Пахнуть небом, облачной чистотой.
Я приеду в деревню, к стихам и солнцу,
В тёплую молочную тишину,
На вечерней зорьке пойду к колодцу
Детство звёздным ковшиком зачерпну.
* * *
На берегу медлительной реки
Ловлю мгновения северного лета.
Стрекочет полдень. Травы высоки.
А завтра день, такой же, как и этот.
На берегу медлительной реки
Застывшие, как бронзовые Будды,
Два Чингачгука местных – рыбаки,
Забывшие о времени как будто.
На берегу медлительной реки
Скользят стрекозы у моей руки.
Течёт в прохладном зеркале молчание.
Спят облака, упавшие на дно.
Повсюду и во всём растворено
Свободы равнодушное дыхание.
* * *
И светилась русская печка
Первобытным, живым огнём.
А с иконы смотрела вечность,
Обнимая глазами дом.
Для души находилось место.
Все слова становились в ряд.
Сотворяла бабушка тесто,
Словно песню на старый лад.
И как будто лепились сами,
Сами в печь летели, легки
Шаньги с добрыми пирогами,
Сковородники, колобки.
Улетели мои жар-птицы.
Дом тот небылью занесен.
Отчего же всё снится, снится
Удивительно вкусный сон?
* * *
От первых рубцов и отметин
До самого судного дня
Твой голос – из юности ветер
Волной накрывает меня.
И вновь, зачеркнувши рассудок,
В глазах твоих вижу весну,
И знаю, что счастья не будет,
И руки навстречу тяну.
Не плачу, не злюсь, не ревную.
Пусть сердце идёт с молотка.
Рябина твоих поцелуев
Ещё горяча и горька…
* * *
Яблоко пахнет яблоком.
И соблазном.
Такое, наверное,
когда-то кусала Ева.
Помнится точно:
яблоко было красным.
Солнце смеялось в листве, шелестело древо.
Помнится точно: был август. Роскошный август.
Падали двое,
познавшие невесомость.
Господи, прости меня!
Ты неправ был.
И ни при чём дурацкие хромосомы.
Евой наивной,
нежной, неосторожной
Сам Ты меня слепил из чего-то там, но,
Ластясь к родным ногам золотистой кошкой,
Я Тебя любила, а не Адама.
Это же Ты научил меня быть такою:
В сильных руках трепетать, гореть, не сгорая…
Яблоко пахнет яблоком.
И любовью.
Тот, кто вкусил,
навсегда уходит из рая.
УТРО
Утро, утирающее слёзы,
Утро, прогоняющее мысли
Допингом, кофейной чашкой прозы,
«Алле» укротительницы жизни.
Хлыст
(всего-то навсего будильник).
Хомуты соскучились по шеям.
То, что было болью – стало былью.
Оттого оно и мудренее…
* * *
Мгновения падения и позора,
Пунцовая беспомощность стыда,
И тяжесть укоризненного взора
Врезаются, как будто навсегда.
Ты узнаёшь, как больно жалит жалость,
Как тягостен непонимания круг.
Всё, что таким естественным казалось,
Жестокостью ошеломляет вдруг.
И холодно на сердце отчего-то.
Вчерашний мёд горчит едва-едва.
Становится золою позолота,
И пошлостью – высокие слова.
Приходит осень, раны обнажая,
Бессмысленно отсчитывая срок.
А ты бредёшь, сама себе чужая,
Далёкая от всех земных дорог.
* * *
голос дождя за кадром.
снами кипят ресницы.
небо читает мантры
ввысь опадают птицы.
нежные щеки утра
колет небритый ветер.
люди чего-то ждут, но
им ничего не светит.
сон захлебнулся явью.
листья теряют силы.
бой (или вой?) без правил,
бред мировой кобылы.
память – порез на коже,
а кровоточит будто.
сколько богов, но всё же
верится только в Будду.
вверх первобытной стаей
копья свистят вопросов.
голос дождя читает
странное слово «осень»…
* * *
Уходят дети в электронный мир.
И это так удобно поначалу:
Мы, возвращаясь в логово квартир,
Усталые, детей не замечаем.
Скучают книжки, свалены в углу.
И кубики заброшены куда-то.
На всех планетах – в холод
и в жару
Воюют электронные солдаты.
Врастают дети душами в экран.
Потоки крови
в схватках рукопашных.
Но умирать от виртуальных ран
Нисколечко не больно
и не страшно,
И хочется – добить наверняка,
Добить, чтоб мОзги брызнули потешно.
На мышку жмёт мальчишечья рука,
А взгляд пустой, бессмысленный, нездешний…
Зато порядок в логове квартир,
Свободы у родителей навалом.
Уходят дети в электронный мир.
И это так удобно – поначалу…
* * *
Медленная музыка шуршит.
Тонут в неизбежном тополя.
Маленькая роскошь – не спешить,
Постоять под сенью сентября.
Лист летит, а может быть, звезда
Падает сквозь космос – напрямик.
Маленькая роскошь – опоздать
В мир, где отцифрован каждый миг.
Не страдать, не спорить, не молить,
Никому пока не отвечать.
В сердце очарованном горит
Осени огромная свеча.
* * *
Дети закрытого города
Лазили тайно по стройкам, жевали смолу,
Строили крепости на деревянном полу,
Пели пиратскую песню «Сундук мертвеца»,
Просто не верили в то,
что умрём до конца.
Марки копили про космос
и разных зверей.
Вместо креста на верёвочке –
ключ от дверей,
Словно от целого мира, огромного дня…
Детство моё, ты свободней, ты –
лучше меня!
Шлёпали в лужах под тёплым
апрельским дождём,
Врали родителям честно, когда мы придём,
И ничего не боялись, вот только – войны,
Дети закрытого города, мирной страны.
Где вы, ребята, десятый отчаянный класс?
Мы виноваты, что время не выбрало нас?
Книжки Крапивина – поздно –
прочитаны все.
Всадники мчатся по светлой
небесной росе.
* * *
И едва ли сможешь открыть глаза ты,
Ослеплённый яростной круговертью…
Ветер – по умолчанию – северо-запад,
Тип погоды – не сомневайся! – третий.
Можно сменить аватарку, призвания, имя,
Родину выбрать с удобствами на планете,
Памяти файлы стереть, заменить другими.
Но куда ты денешь
вот этот ветер?
Всю эту хмарь, угрюмую нежность утра,
Запах болота и моря, зовущий запах?
Где бы ты ни был, тебе всегда неуютно.
Ветер – по умолчанию – северо-запад…